Крошка Лотти

Крошка Лотти жила в голубом доме на поляне. Дом стоял у озера и каждый раз, когда я навещала ее, я любовалась своим отражением в холодной воде. Когда-то мы играли с ней в цветнике и библиотеке среди книг, залазили на чердак и пугали диких голубей. А сейчас я стою у входа в ее маленький мир, окруженный елями и небом, и не могу узнать его. Голубая и белая краска облупились. Цветник зарос бурьяном. Ступеньки на крыльце вросли в землю.
Я все знаю. И чья-то холодная рука сжимает мне сердце. Я была готова увидеть этот мир таким.

Толкаю дверь и она послушно поддается руке с тихим скрипом. Здесь никогда не было заперто.

Широкая квадратная комната с огромным окном во всю стену. Оно прикрыто только туманом тюля и за ним видны темные силуэты елей и белесое безжизненное небо. Рама стара, дверь в комнату рассохлась и осенний сквозняк рыщет по голым доскам пола. Я прячусь на диване. Он безнадежно стар, слишком много дыр, слишком много заплат. Но он мягкий. Тело погружается в него, как в объятия друга, и когда тепло моего тела передается ему, он даже может немного согреть меня. Моим же теплом.

Я не понимаю, какое место я занимаю в пространстве. Тело как-то безвольно брошено и все, что я чувствую — это осеннее дыхание комнаты и еще грубые прикосновения отцовской шерстяной рубашки, наброшенной на голую кожу. Мутным взглядом обвожу книжные полки. Они полупусты. Старые запыленные книги, которые открывались только мной и Лотти. Их бы сжечь сейчас, сжечь, чтобы согреться. Сжечь детское голубое платье, безвольно свисающее со спинки стула.

Но я не могу встать. Я не могу спать. Я не могу думать. За окном ветер проносит первые желтые листья. Эти осиновые ладошки, сухие и хрустящие, как омертвевшие клетки моего мозга. Пока все они не сгниют в мокрой земле, я не смогу встать с дивана, не смогу дотянуться до теплого пледа в двух шагах от меня. Где ты, крошка Лотти. Приди и согрей меня своей улыбкой.
В скрипах и вздохах дома я слышу эпитафию. Это похороны лета. Осень наряжает его в холодное солнце и бережно складывает в гробик моего тела.
Я собираю последнее тепло и поднимаюсь на ноги. Они не слушаются, они мне незнакомы. Я пытаюсь дойти до лестницы на второй этаж. Лотти, я оставила тебя так надолго, но я найду тебя, найду тебя сама.
Лестница всхлипывает под моими шагами.
Вещи раскиданы, кровать не убрана. Лотти порвала свои игрушки и разбила фарфоровых кукол. Но куда же ты ушла от меня? Куда?

Я замечаю какое-то движение и поворачиваюсь. Взгляд мой встречает бледное лицо с темными кругами под глазами. Тусклые растрепанные волосы припорошены пылью.
— Лотти!
Дом вздрагивает от моего звонкого голоса. Я сама испугалась своего крика и вижу испуг в ее глазах. Она ежится от вибрирующего воздуха и плотнее кутается в старую зеленую рубашку. Я забыла о тебе. Я не думала о тебе. Прости меня, прости. Я не оправдала твоих надежд и не исполнила твоих желаний.

Я вытираю пыль с зеркала, но взгляд все равно остается тусклым и безжизненным. Лотти отворачивается от меня и уходит на балкон.

Как было бы хорошо, если можно было бы взять и уйти. Уйти куда-нибудь, как уходят больные животные, чтобы унести свою боль подальше от дома. Но тот, кому есть откуда уходить, не уйдет из-за своих обязательств перед семьей. А тому, у кого семьи нет, и уходит никуда не надо. Вокруг и без того пусто и тихо.
Серая пелена вливается через щели рассохшихся рам и поглощает дом. И я выхожу на балкон вслед за Лотти. Мы сидим на старых перилах и смотрим в воду. Под нами застыл флот ржавых корабликов. Они настолько плотно прижались друг к другу, что нельзя рассмотреть дна.

Лотти смотрит на меня. Я вижу отчаяние за радужкой глаз. Я слышу внутри нее музыку — осень играет на туго натянутых нервах. Она так долго меня ждала, что мое возвращение уже ничего не изменит. Она сделает это просто потому, что некому схватить ее за руку.

Пальцы отпускают перила и хрупкое тело камнем врезается в кленовые корабли. Вода захлестывает зеленую рубашку и безжалостно втыкает в каждую клетку кожи тысячи ледяных иголок. Полотно листьев смыкается надо мной, но сквозь него я еще успеваю увидеть грустные зеленые глаза Лотти и ее белую руку, бросающую с балкона серебряный ключ.